Почему люди употребляют спиртное или наркотики? От безделья и лени, от тоски и уныния, для снятия напряжения - как допинг? Вариантов много, а итог, если с этого не «слезть», один.
На эту тему мы поговорили с врачом-наркологом Одоевской ЦРБ им. П.П. Белоусова Денисом Кузнецовым.
 

— Денис Леонидович, как по-вашему, что толкает людей к пагубным привычкам?

- Много бывает причин: кто-то от скуки, а кто-то от социальных всех неурядиц, так скажем. Кто-то за компанию. По большому счёту, я считаю, что если всё-таки человек занят, у него не будет времени для всего этого.

 

- А если у него случилось какое-то горе, можно его оправдать?

- Кто-то да, пытается горе залить, но сам прекрасно понимает, что получится временный эффект. Лучше прийти к нам в больницу, где назначат лечение по другому профилю — по психиатрии. Если у человека на этом фоне развивается депрессия.

 

- А люди какого возраста более подвержены алкоголю и наркотической зависимости? Наркотической, наверное, больше молодёжь?

- Молодёжь, да. Основная причина — любопытство, всё попробовать в этой жизни. Плюс за компанию. Когда их пытаются брать на слабо или ещё на что-то.

 

- А есть взрослые люди среди наркоманов? За 40, за 50?

- У нас в Одоевском районе за 50 нет, есть от 30 до 40.

 

- Вот мы и подошли к цифрам. Скажете, сколько у вас всего состоит на учёте?

- На диспансерном учёте (это те, кто зафиксирован в диспансере, лежал в наркологических больницах) у нас в районе 147 человек. Из них с диагнозом «алкоголизм» 144 человека, в их числе 33 женщины. И три человека с подтверждённым диагнозом «наркомания». На профилактическом учёте состоит семь человек, которые один раз где-то попались, либо их полиция привезла.

 

- И вы какую-то им помощь оказываете?

- Я сторонник лечения в условиях стационара, потому что не всегда можно проверить, принимает ли препараты человек дома.

 

- А стационар у вас где? В Туле?

- Да, на Мосина 21, наркологический диспансер. Люди туда едут, и их уже определяют в стационар, там они лечатся.

 

- Прирост у вас за год какой? Или, наоборот, идёт на спад?

- Знаете, прямо спада какого-то я не вижу. Хотя, возможно,

 становится меньше.

 

- В чём, думаете, причина? Вы хорошо лечите?

- Я был бы рад так сказать, но в основном причина — это смерть. Естественная убыль. Есть и вылечившиеся люди.

 

- А разве можно полностью вылечиться? Говорят, что наркоманы неизлечимы...

- Вылечился, если у него в течение пяти лет нет рецидивов. Тогда мы можем сказать, что он успешно ушёл в ремиссию.

 

- И так же с алкоголем?

- Да. Но мы всегда пытаемся им донести, что если вы снова чувствуете тягу, нужно прийти к нам — мы поможем медикаментозно, чтобы не сорваться. Всё-таки психологическая зависимость в голове ещё есть.

- А лечиться ваши пациенты сами приходят?

- Да, когда человек уже устаёт пить. Не хватает средств, здоровья. Иногда в больницу поступают с кучей болячек, начинаешь его смотреть, и он признаётся, что алкоголик. Или приходят: мне нужно прокапаться, я хочу остановиться. Но таких случаев мало.

 

- Но эти 147 как-то же набрались?

- Тут ещё знаете как? На диспансерном наблюдении люди состоят, но немногие желают к нам ходить отмечаться. Ежемесячное посещение врача-нарколога нужно пациенту для того, чтобы сняться потом с учёта, когда наступит ремиссия - через два или три года, в зависимости от заболевания. В связи с этим бывают смешные ситуации. Приходит человек, допустим, на медосмотр. Мы ему сообщаем о том, что он у нас на наблюдении. Показываем выписку из наркодиспансера, вот ваша подпись о согласии на лечение. У него круглые глаза: «Да когда это было?» И начинаешь ему объяснять, что мы не можем вас просто так снять с учёта. Что вы должны к нам ходить каждый месяц. А он заявляет, что первый раз об этом слышит.

 

- А вы не уведомляете своих пациентов, чтобы они явились?

- В выписках, которые приходят к нам, контактные данные не записаны. Мы стараемся работать с фельдшерами ФАПов, чтобы они оповещали наших пациентов.

 

- А приходят родители, которые заметили что-то неладное у своих детей?

- Если они что-то замечают новое в поведении, какие-то предметы необычные, приходят, да, бывают случаи. Мы никого сразу на учёт не ставим, сначала проведём беседу, узнаем, действительно ли есть проблема, а только потом назначаем поддерживающее лечение. Бывает, достаточно одной беседы, чтобы подросток всё понял. Разговариваем с родителями, чтобы они уделяли своему ребёнку больше внимания.

 

- Наследственная предрасположенность существует, как вы думаете? Как говорят: «Это всё гены, ничего не поделаешь»

- В алкоголизме есть такое. А бывает, что подросток живёт в семье, где каждый день употребляют алкоголь в неограниченных дозах, и начинает тоже пробовать, потихоньку скатываясь в синюю яму. Или сами родители угощают своих детей.

 

- Ну да, мол: «Пусть лучше дома попробует, чем на улице!»

- Да, а потом родители начинают жаловаться, почему он такой растёт. Ничего ему не надо, ничего не хочет.

 

- Как обезопасить молодёжь от чего-то запретного? Скажете, чем-то их занимать?

- Вся беда в том, что сегодняшней молодёжи, за редким исключением, вообще ничего неинтересно. Допустим, как вариант, отец будет вместе с сыном ходить в спортзал. Покажет ему хороший пример. Поэтому такие прописные истины, как здоровый образ жизни, полная занятость чем-либо — это, конечно, в идеале.

А ещё я считаю, что побольше бы нам социальной рекламы по телевидению, где показали бы последствия наркотика. Потому что наше население по большей своей части об этом не знает. А посмотрели бы такое страшное кино, может быть, кто-то, да и задумался!

 

Беседовала Ирина КОСОУСОВА